Впрочем, и в жизни любого человека нелепая случайность играет огромную роль. Да и в памяти о человеке ее роль — далеко не последняя.

Почему, например, улицу Якуба Коласа и Максима Богдановича связывает между собой улица Кульман? Откуда она вообще в Минске, улица эстонской разведчицы Хелен Кульман, погибшей в 1943 году недалеко от Пскова?

По всему бывшему СССР улицы Хелен Кульман есть в трех городах: в Тарту, где она родилась, в Нязепетровске, где была в эвакуации и откуда ушла добровольцем в Красную армию — и почему-то в Минске, где Хелен Кульман никогда не была. Хотя в случае с разведчиками никогда нельзя быть полностью уверенными ни в чем.

Хелен на первомайской демонстрации (1941 г.). Фото: molodguard.ru

Написать о Хелен Кульман мне хотелось давно — действительно странно, почему одна из центральных улиц нашей столицы, в которой нету улиц Владимира Короткевича, Василя Быкова или Владимира Дубовки, носит имя героини эстонского народа.

Но информации о ней в рунете — капли: после присоединения Эстонии к СССР вступила в комсомол, занималась общественной работой, с началом Великой Отечественной была эвакуирована в Челябинскую область, ушла добровольцем на фронт, направлена в разведшколу Ленинграда, выполняла задания разведки Балтийского флота, в 1943 году арестована гестапо, погибла в тюрьме.

Двадцать три года молодой жизни. Ни детей, ни истории любви, ничего. Только подвиг.

Фото: molodguard.ru

Выпускники семинарии. В третьем ряду шестая справа — Хелен Кульман. Фото: molodguard.ru

Все-таки интересно, как они живут вместе — улицы и люди, давшие им имена.

На улице Якуба Коласа, в самом ее начале, полноправно и полновластно сидит наш классик, задумчивый и суровый дядька Якуб в окружении героев своих книг. Поэт думает какую-то тяжкую думу, и герои его — дед Талаш, Сымон Музыка, симпатичная белорусочка рядом с музыкантом — тоже не впадают в безудержное веселье, повинуясь глубокой и суровой мысли своего творца. Такова и улица Коласа — сдержанная, уравновешенная, скованная с двух сторон бетоном учебных корпусов и неброских старых жилых домов.

Не такая — улица Богдановича: стремительная, быстрая, мчится она вдаль от кукольного Троицкого к суперсовременным офисным высоткам Зеленого Луга, улица-цель, улица-мечта, улица-молодость.

И — Кульман: тихая даже посреди шумного центра, спокойная даже рядом с шалманом Комаровки, незаметная и незнакомая, улица как улица, ничего особенного.

Спроси у прохожих: А Кульман — это кто? Пожмут плечами. Не поймешь, то ли женщина, то ли мужчина, то ли что-то из черчения.

Разыскивая подробности о Хелен Кульман, я раз за разом натыкалась на рассказ о ее гибели. Странный рассказ.

«Впоследствии был найден еще один документ: учетная карточка Леэн Кульман. На карточке пометка: «Находясь под арестом, Кульман умерла. Закончить личное дело 02.04.43».

На самом же деле разведчица погибла — 6 марта 1943 г. от пули члена эстонской фашистской организации «Омакайтсе», который выстрелил в спину Леэн после того, как та плюнула ему в лицо и назвала негодяем. Ни малейшей информации палачи от героической разведчицы не добились» — пишет безымянный  автор русскоязычного портала «Балтия».

Глаз цепляется за лексическое несоответствие — «плюнула в лицо», «выстрелил в спину». Мешают странные подробности.

Откуда в псковском гестапо член эстонской фашистской организации «Омакайтсе»?

Почему в очень короткой истории жизни и подвига — такие длинные подробности об убийце?

Сайт за сайтом, книга за книгой — это странное, непонятное уточнение про выстрел в спину и эстонскую фашистскую организацию, сопровождающее краткое и понятное «погибла в гестапо». Словно почувствовав ту же странность, автор официальной биографии героической разведчицы Николай Мосолов в книге «Героини» сух и краток:

«О последних днях и часах жизни Хелене Кульман мы знаем очень мало. В документах фашистской полиции есть запись об отправке Кульман в Псков в распоряжение внешней сыскной полиции. Найдена ее учетная карточка с пометкой «Находясь под арестом, Кульман умерла. Закончить личное дело 02.04.43». Отчего умирали люди в гестаповских застенках, известно всему миру».

Хелен с братом Борисом (1938 г). Фото: molodguard.ru

Она действительно героически держалась — ни слова под чудовищными пытками. А терзали ее страшно: молоденькая, светленькая девочка передала в разведштаб сведения о дислокации и передвижениях войск вермахта вокруг Чудского озера, о транспорте в порту Пярну, ориентируясь по ее данным, советские подводники совершили результативные атаки на немецкие корабли…

Как собирала свои данные Хелен, чего ей это стоило — нам сегодня не понять.

И вдруг — такая смерть. Просто выстрел в спину в тюремном коридоре от конвоира, неизвестно как попавшего в Псков эстонца.

То есть все вполне объяснимо: фашиствующему эстонцу было за что ненавидеть соотечественницу-комсомолку. И всё же…

Копия удостоверения комсорга ЦК ЛКСМ Эстонии Леэн Кульман. Фото: molodguard.ru

Продираясь сквозь стилистические дебри гугл-переводчика, не слишком-то идеально работающего с эстонским, я стала искать разрешения своих сомнений там. И, конечно, нашла.

Оказывается, это и вправду вопрос современной эстонской истории — гибель Хелен Кульман.

Единственный конвоир-эстонец, который действительно в Пскове был в тот день, когда погибла Хелен, отбывал наказание на гауптвахте. И двумя днями раньше, и двумя позже, да что там — с 3 февраля по 11 марта. Да, у него были бы и причины, и возможность убить Кульман, если бы не одиночная камера и совершенное преступление.

Но документы не переспоришь: этот человек никогда не конвоировал героическую разведчицу.

Дальше. Известен рассказ шестнадцатилетней сестры Хелен, Регины, о том, что она «всегда знала, что сестра жива». Трогательное это свидетельство сестры принимали за свидетельство горячей любви юной девушки к своей несчастной, замученной сестре, любви, не допускающей мысли о смерти, а подробнее Регину не расспрашивали.

Но рассказ имеет и продолжение:

«Я сидела в той же тюрьме тогда. Мы слышали все, что происходило в коридоре. И никогда там не было выстрелов».

Та же Регина, говорят, показывала соседям записку, которую нашла в почтовом ящике вскоре после того, как ее сестре присвоили высокое звание Героя Советского Союза:

«Лин живет своей жизнью, у нее двое детей, это всё, что могу рассказать».

И — объяснения. Разные. Некоторые авторы говорят, что Хелен спасли свои, вывезли за линию фронта, дали новое имя и легенду, и она спокойно жила свою настоящую, обыкновенную и негероическую жизнь где-то на просторах Советского Союза, в каком-нибудь не слишком заметном, но и не слишком захолустном городе.

Кто-то категорически не соглашается: Хелен Кульман, мол, пошла на сговор с немцами, и это уже они вывезли белокурую эстонку в Германию, дали ей новое имя и легенду, и она прожила свою настоящую, обыкновенную и негероическую жизнь где-то в Германии.

Эстония, как и все постсоветские страны, тоже пережила и переживает драматический процесс переоценки ценностей и переформатирования своих героев. Вряд ли кто-то когда-нибудь узнает, как было на самом деле — разведчики такого класса, какой была Хелен Кульман, хранят свои тайны вечно.

Как и эта мемориальная доска на доме по минской улице Кульман.

Предыдущие материалы цикла: 

1. Вера Хоружая: жена героя, вдова труса, любимая поэта

2. Истории минских улиц: Куйбышева, Украинки, Мержинского