Совсем недавно по социальным сетям прокатилась волна обсуждений двух вопросов: предродовое сохранение и собственно роды. Ну, обсуждать роды — это всегда интересно для женской аудитории, и при этом не слишком важно, какой окрас принимает разговор, шутливый ли, исповедальный, обличительный или ура-патриотический.

Тут каждому есть что сказать, поэтому форумы на эту тему бывают многолюдными и иногда — кровопролитными. О предродовом сохранении так широко говорили, пожалуй, впервые.

Напомню инфоповоды. Сначала была серия статей о родах — неприглядная действительность белорусского роддома, увиденная сквозь собственные призмы. А потом — вроде бы малюсенькая и непонятная заметка о женщине, которая на девятом месяце беременности сбежала куда-то из больницы на каблуках.

Меньшинство вроде меня восприняло заметку с недоумением: зачем писать о факте чужого разгильдяйства (безответственность мамы по отношению к здоровью будущего ребенка — форменное разгильдяйство) в центральной прессе?

Большинство же высказалось однозначно: у беременной женщины есть полное и неотъемлемое право ходить и убегать куда угодно в каком угодно виде, потому что и тело беременной, и ее здоровье, как и здоровье ее ребенка — полностью в ее собственных руках и принадлежит только ей одной.

Да, отчасти белорусская система охраны материнства и детства может быть названа репрессивной — на сохранение у нас частенько «запихивают» шантажом и угрозами, в больницах создают жесткий пропускной режим, не пускают в палаты к роженицам, словом, не Рио-де-Жанейро.

А может, так-то оно и лучше?

Беларусь, между прочим, входит в число стран-лидеров по охране материнства и детства, у нас достойно высокие показатели и сохраненных беременностей, и рождаемости, и излечения в случае чего.

Человеку свойственно судить обо всем сквозь призму своего опыта — и я не исключение. Мой опыт в области репрессий в материнско-детской службе можно описать двумя случаями.

Во время второй беременности меня силком и шантажом («денег за примерную беременность не получишь!») заставили лечь на сохранение по подозрению на пиелонефрит. Никаких пиелонефритов у меня в жизни не было, а работа с высокой зарплатой и срочными на ней делами была, и я долго упиралась и взывала к здравому смыслу, но человек я послушный, легла.

Оказалось — в самое время. Какие-то там показатели страшных почечных состояний зашкаливали, и день-два — могло случиться страшное. 

Вот и еще один случай: в больнице, где я сохранялась еще раз (по собственному желанию) был у нас чудесный пропускной режим. Куда хочешь ходи, с кем хочешь в коридорчике разговаривай, только предупреждай врача и согласуй с ним время ухода-прихода и программу своих действий. Врач была прогрессивно мыслящая, и лежалось нам при ней, как сырам в масле.

И вдруг в один прекрасный день это дело в секунду прекратилось. Прямо железный занавес опустился. Оказалось — одна девица без всякого разрешения отправилась гулять на ближайший рынок, купила себе арбуз, там у нее немедленно отошли воды и начались роды.

Можно себе представить, как сложно и драматично шел процесс. Можно себе также представить, что потом сделали с прогрессивно мыслящим врачом.

Может быть, в обществе, в котором не всякая беременная чувствует свою безграничную ответственность за жизнь и здоровье собственного ребенка, охрана материнства и детства должна быть слегка репрессивной?

Не хочется приводить слишком много статистики — она не всегда правдива, не всегда правильно собрана и истолкована, мало того — врачи, заложники хорошей статистики, много чего делают не во имя здоровья пациента, а во имя цифры в показателях. Но все-таки есть какие-то такие параметры, которыми мы действительно можем гордиться.

1-я городская клиническая больница в Минске

У нас хорошо оборудованные больницы и медицинские центры — да, не все, да, не всем, но и знаменитая «семерка» (7-я городская клиническая больница), и «единица» (1-я городская клиническая больница), и «тройка» (3-я городская клиническая больница) являются прекрасно оснащенными медучреждениями, а уж как отстроили и оснастили «пятерку» (5-я городская клиническая больница)— вообще красота. 

На периферии больницы, конечно, победнее, но все-таки соду и марлю мы за свои деньги не покупаем, как это приходится делать роженицам в том же Крыму.

Помаленьку движемся мы и к мировым стандартам в области охраны материнства и детства: 85% детей после рождения сразу остаются с мамами. Широкомасштабная пропаганда грудного вскармливания и повсеместная помощь по его организации приводят к тому, что длительность грудного вскармливания возросла с 1998 года по 2011 год:

детей до 3-хмесячного возраста с 65,9% до 82,2%, детей до 6-тимесячного возраста — с 33,8% до 60,4%, и детей годовалого возраста — с 12,6% до 33,1%.

РНПЦ «Мать и детя» в Минске. Фото: news.21.by

3-я городская клиническая больница в Минске. Фото: 103.by

Благодаря высокому качеству диагностики, в год выявляется около 800-850 тяжелых патологий плода — и мамам предлагают прервать беременность, впрочем, оставляя возможность каждой из них принять хоть и тяжелое, но свое собственное решение.

А некоторые состояния лечатся своевременно у новорожденных малышей — в «Мать и дитя», к примеру, лечат ретинопатию недоношенных, тугоухость, гипербилирубинемию, внутрижелудочные кровоизлияния.

Ну, и главное: показатель материнской смертности, один из важнейших медико-социальным показателей, за прошедшие годы значительно снизился с 21,3% на 1000 живорожденных в 2000 году до 0,9% в 2011. В каждом отдельном случае — это страшная трагедия, но в рамках общемировой статистики — большое достижение службы охраны материнства и детства.

О деньгах, выплачиваемых государством на каждого ребенка в виде премий, единовременных и ежемесячных пособий, материальной помощи по месту работы я уже и не говорю — по этим показателям мы и вообще чуть ли не впереди планеты всей. У нас их получают все и в полном размере.

Недавний страшный случай с многодетной матерью, которая, нигде и никогда не работая, жила и пьянствовала на детские пособия, взяла в рассрочку собаку хаски, и та загрызла восьмимесячную девочку, одна из страшных иллюстраций к вышесказанному: у нас оплачивается каждое решение женщины стать матерью. Так — далеко не везде.

К примеру, отпуск по беременности и родами полностью оплачивается работающим европейским женщинам только в пяти странах: в Германии, Франции, Швеции, Люксембурге, Нидерландах. От 50 до 90 % заработка получают женщины в пяти странах: Бельгии, Дании, Испании, Ирландии, Италии. Еще меньше компенсация декретного отпуска в Греции и Португалии. В Великобритании система оплаты особая и зависит от ряда причин, в частности, продолжительности работы на одном месте.

В некоторых странах полная оплата декретного отпуска гарантируется не всем работающим женщинам. Те, кто занят в госсекторе, имеют преимущество — они получают полную компенсацию декретного отпуска (Дания, Испания, Португалия). В шести странах Европейского Содружества (ЕС) декретный отпуск оплачивается не только работающим, но и самозанятым женщинам.

И в семь месяцев беременности не всякая европейская мама может уйти с работы. Минимальная продолжительность отпуска по беременности и родам в Португалии — 13 недель и максимальная в Швеции. По-своему поступают в Великобритании: здесь нет твердо установленной обязательной продолжительности декретного отпуска для всех работающих женщин, однако те, кто имеют на него право, получают 11 недель до и 29 недель после родов, но оплачивается лишь 18 недель.

В некоторых странах установлена общая продолжительность декретного отпуска, а его разделение на «до» и «после» родов носит гибкий характер. В Испании, например, можно совсем не брать дородового отпуска и все 16 недель использовать после рождения ребенка.

Во всех без исключения странах запрещено увольнение беременной женщины, а ее место работы на период декретного отпуска сохраняется, а во многих странах право возвращения на прежнее место работы распространяется на более длительный период. В Германии этот срок составляет 36 месяцев — самый большой в Европе. В остальных странах — от 2 до 12 месяцев.

Обязательное медицинское освидетельствование требуется от женщин в одиннадцати странах из 15 (кроме Бельгии, Греции, Ирландии и Франции).

А вот в отпусках по уходу за ребенком, в котором мы с вами получаем ежемесячное пособие на протяжении трех лет, мы и вовсе сидим дольше европейских мам. Где-то такие отпуска составляют от 1 до 10 дней (!), в Швеции — самый длинный, 60 дней в год (можно брать когда удобно). Оплачиваются полностью такие отпуска только в Германии, частично — в Испании.

Акушерско-гинекологический корпус 5-й городской клинической больницы. Фото: medin.by

Так может быть, если государство берет на себя такое масштабное финансирование материнства и детства, оно имеет право и приказать беременной женщине посидеть для ее же здоровья на сохранении в больнице под квалифицированным присмотром, а не бегать с животом на каблуках?

И если мы отказываемся от нашего навязчивого родовспоможения — почему тогда мы не отказываемся от вспоможения денежного? Нужно же быть логичными.

И напрашивается странный в своей парадоксальности вывод: материнство и детство в нашей стране часто защищают от… безответственных матерей.

Стоит ли ругать такую практику?