В отечественных роддомах делают все, чтобы это испытание превратить в каторгу: никаких полноценных консультаций, никаких мастер-классов, никаких объяснений для первородящих, одно только грозное «сцеживайся!» — и болючие проверки состояния груди на утреннем обходе.
Это выглядит так: порезанные, порванные, кесарские мамы, которым и сидеть, и стоять ох как трудно, корпят, согнутые в три погибели, над умывальниками и неумело давят руками несчастную грудь, подразумевая этим пресловутое сцеживание.
Наиболее предусмотрительные меланхолически тягают поршень молокоотсоса — тоже больно, да и сцеживает как положено далеко не всегда. К вечеру не выдерживают: десять долларов в карман — и к акушерке. Чтобы расцедила. Она-то грудь расцедит (одну), но делать это самостоятельно так и не научит.
Я сцеживаться не умею категорически и занятие это очень не люблю. Десять долларов за грудь каждый вечер мне тоже жалко. Поэтому с годами я выработала собственный научно выверенный метод работы с грудью в дни прихода молока.
Мой подход к молоку базируется на твердой уверенности: грудь и младенец работают синхронно. Каждый конкретный малыш подстраивает каждую конкретную грудь строго под свои потребности и нужды.
Сцеживаясь, мы собственными руками (а наиболее продвинутые — и молокоотсосами) вмешиваемся в этот тонкий природный процесс, затягиваем его и делаем неестественным: грудь начинает вырабатывать молока больше, чем надо, его уже действительно нужно сцеживать, процесс этот нервный и тяжелый, кормление перестает маму радовать, ребенок нервничает — словом, хорошего мало.
Поэтому никакого механического удаления молока — все сделает ребенок сам.
Готовимся к кормлению правильно
Не поверите: каждое утро после обхода палатный врач ставила меня в пример всем моим соседкам: вот, мол, как нужно сцеживаться. Грудь мягкая, ребенок сытый, мама довольная.
Я ее не разубеждала на всякий случай. А товарок своих не сцеживаться все-таки научила. Хоть это и против современной медицины.